СССР, "А я в советские времена..." Опции

[avarishik]

К Коту Внутри.

Тему закрыл,диктатор?)) Ну закрыл - молодец,достойное поведение модератора,пример,можно сказать.

По той теме,ответы на вопросы. Ты мне на вопрос не ответил: "Надеюсь,ты не будешь спорить с тем,что подобных ссылок на форуме(не моих),без сопроводительных комментариев - вагон и прицеп большой?" Ну,всем же видно,что твои всплески активности продиктованы личной неприязнью ко мне,не ужели ты этого не понимаешь?
Вот до тебя оратор потребовал от меня некого сервиса,объяснять я ему должен почему то что то. Задвигайте,ребята,подобные предъявы не только мне,но и другим. Это во первых. А во вторых,я не заключал с товарищем этим договор о каких то услугах и сервисе, поэтому тон,которым данный товарищ мне вопросы задал - считаю хамским и не адекватным,можно было по другому спросить или попросить.( к сожалению,Кот Внутри вопрос товарища с которого сыр бор начался удалил. Почему то).

По поводу либералов. А кто ты? Сталинист? Давай не будем насчет убеждений спорить? Я с тобой год общаюсь и сделал выводы - чем ты дышишь и чем ты думаешь.

Теперь можешь закрыть опять тему.(Скорее всего просто выпилишь). Можешь меня забанить. Поверь - рыдать не буду

[Hun]

попытка осознать чего же не хватало в СССР что его пришлось разрушить
отрывки из книги С.Г. Кара-Мурза "Обездоленные в СССР"

СОВЕТСКИЙ СТРОЙ И ПРОБЛЕМА ДУХОВНОГО ГОЛОДА

Так почему же рухнул брежневский коммунизм? Ведь не было ни репрессий, ни голода, ни жутких несправедливостей. Как говорится, "жизнь улучшалась" - въезжали в новые квартиры, имели телевизоры, ездили отдыхать на юг, мечтали о машине, а то и имели ее. Почему же люди с энтузиазмом поверили Горбачеву и стали ломать свой дом? Почему молодой инженер, бросив свое КБ, со счастливыми глазами продает у метро сигареты - то есть занимается тем, что на его вожделенном Западе является делом неграмотного беспризорника? Почему люди без тени сожаления отказались от системы бесплатного обеспечения жильем - ведь многих ждет бездомность. Это явление в истории уникально. Мы же должны его понять.

Уже первые подходы к проблеме показывают, что анализ будет сложным. Для него не годится методология упрощенного истмата с его понятиями "объективных предпосылок" и "социальных интересов". Мы уже девять лет видим, как массы людей действуют против своих интересов и нередко идут на смерть, ссылаясь на абсурдные причины. Вспомните, как жили армяне в Нагорном Карабахе и какие претензии выдвигали они к бакинскому руководству в 1988 году. У них плохо принимаются телепрограммы из Еревана - а проклятый Баку не дает денег на новый ретранслятор! Явные и скрытые конфликты, приведшие к слому целой цивилизации, какой была Россия-СССР - это очень неравновесная, самоорганизующаяся система. Истмат не имел языка для описания таких систем. Но надо начинать. Знаю, что многое из сказанного покажется странным. Но таковы и процессы. Слой простых причин снят. Мы должны углубляться в область непривычного.

Начнем с очевидного. Главные дефекты любого социального проекта состоят в том, что он не удовлетворяет каким-то фундаментальным потребностям значительных частей общества. Если обездоленных людей много и они сильны, проект под их давлением изменится или, при достижении критического уровня, терпит крах. Давайте разберемся, кто и чем был обездолен в советском проекте. И не будем сразу выставлять оценки: мол, эта потребность разумна и достойна, а та - каприз, а вон та - порок. Сначала надо хладнокровно описать реальность.

Вспомним вторую банальность: человек живет в двух мирах - в мире природы и мире культуры. На этот двойственный характер нашей окружающей среды можнопосмотреть и под другим углом зрения. Человек живет в двух мирах - мире вещей и мире знаков. Вещи, созданные как природой, так и самим человеком - материальный субстрат нашего мира. Мир знаков, обладающий гораздо большим разнообразием, связан с вещами, но сложными, текучими и часто неуловимыми отношениями (например, "не продается вдохновенье, но можно рукопись продать"). Даже такой с детства привычный особый вид знаков, как деньги (возникший как раз чтобы соединять мир вещей и мир знаков), полон тайн. С самого своего возникновения деньги служат предметом споров среди философов, поэтов, королей и нищих. Деньги полны тайн и с древности стали неисчерпаемым источником трюков и манипуляций.

Откуда вырос советский проект и какие потребности он считал фундаментальными? Он вырос прежде всего из мироощущения крестьянской России. Отсюда исходили представления о том, что необходимо человеку, что желательно, а что - лишнее, суета сует. В ходе революции и разрухи этот проект стал суровым и зауженным. Носители "ненужных" потребностей были перебиты, уехали за рубеж или перевоспитались самой реальностью. На какое-то время в обществе возникло "единство в потребностях".

По мере того как жизнь входила в мирную колею и становилась все более и более городской, узкий набор "признанных" потребностей стал ограничивать, а потом и угнетать все более и более разнообразные части общества. Для них Запад стал идеальной, сказочной землей, где именно их ущемленные потребности уважаются и даже ценятся. О тех потребностях, которые хорошо удовлетворял советский строй, в этот момент никто не думал. Когда ногу жмет ботинок, не думают о том, как хорошо греет пальто.

Чем же отличается крестьянская жизнь от "городской"? Тем, что она религиозна. А значит, земные потребности просты и естественны, зато они дополнены интенсивным "потреблением" духовных образов. Речь идет не столько о церкви, сколько о космическом чувстве, способности видеть высший смысл во всех проявлениях Природы и человеческих отношений. Пахота, сев, уборка урожая, строительство дома и принятие пищи, рождение и смерть - все имеет у крестьянина литургическое значение. Его жизнь полна этим смыслом. Его потребности велики, но они удовлетворяются внешне малыми средствами.

Жизнь в большом городе лишает человека множества естественных средств удовлетворения его потребностей. И в то же время создает постоянный стресс из-за того, что городская организация пространства и времени противоречит его природным ритмам. Думаю, стратегической ошибкой была принятая в период индустриализации ориентация на промышленное развитие в крупных городах (мегаполисах). Опора советского строя -село и малые города, их и надо было укреплять и развивать. Видимо, на это не хватало средств, да и расщеплено было сознание наших марксистов, увлеченных идеей прогресса.

Итак, реальностью жизни большинства граждан в СССР стал стресс, порожденный городской средой обитания. Этот стресс давит, компенсировать его - жизненная потребность человека.

Вот пример. Транспортный стресс вызывает выделение нервных гормонов, порождающих особый, не связанный с голодом аппетит. Приехав с работы, человек хочет чего-нибудь пожевать. Не нормально поесть, чтобы утолить голод, а именно пожевать чего-нибудь аппетитного (так называемый "синдром кафетерия"). Кажется, мелочь, а на деле - потребность, ее удовлетворение должно быть предусмотрено жизнеустройством. Если же это считается капризом, возникает масса реально обездоленных. Мать, которая говорит сыну, целый час пробывшему в городском транспорте: "Не жуй бутерброд, сядь и съешь тарелку щей", - просто не знает, что ему нужен именно бутерброд, красивый и без питательной ценности. Таких "бутербродов" (в широком смысле слова) советский строй не производил, он предлагал тарелку хороших щей.

И подобных явлений, неведомых крестьянину (и непонятных нашим старшим поколениям), в городе множество. Вновь подчеркнем, что кроме природных, биологических потребностей, для удовлетворения которых существуют вещи, человек нуждается в потреблении образов. Эти потребности тем не менее фундаментальны.

Сложность проблемы возрастает, если вспомнить, что мир вещей и мир знаков перекрываются, разделить их трудно. Многие вещи, вроде бы предназначенные для какой-то "полезной" цели, на самом деле дороги нам как образы, знаки, отражающие человеческие отношения. Старая чашка, модное платье, мотоцикл - все это образы, не сводимые к материальным функциям, но они воплощены в вещах. В жизни крестьян потребность в образах в огромной степени удовлетворяется как бы сама собой - связьюс природой и людьми, типом труда. В городе эта потребность покрывается производством огромного количества вещей-знаков, "ненужных" вещей.

В моей жизни я видел три средства добывания огня. В годы войны и в деревне, и в городе (особенно у пришедших с фронта) в ходу было огниво, его называли "катюшей". У всех почти одинаковое: кресало, кремень и трут. Но каждое высекание огня было событием, пробуждавшим космическое чувство. Чаще всего оно проводилось на людях и сопровождалось шуткой, анекдотом, сентенцией, поэтической строфой. Каждое такое событие оживляло и дополняло мир образов. Когда установилась "нормальная" жизнь, в ход пошли спички - стандартные и утилитарные, хотя и несущие тайну огня. Теперь - зажигалки. Часть их тоже утилитарна, но рядом возникло множество зажигалок-знаков. Красивые вещицы, сделанные с изощренной фантазией, они много дают человеку, крутящему их в руках, ощущающему их вес, фактуру, звук пьезокристалла.

В советское время престарелые идеологи клеймили вдруг вспыхнувший в нашем скромном человеке "вещизм". Стоявшую за ним потребность подавляли средствами государства - и она в конце концов вырвалась из-под гнета уже в уродливой форме. Наша оппозиция сегодня пошла тем же путем: Россию, мол, отличает высокая духовность, а Запад бездуховен. Это неверно, а на практике - тупик. Речь просто идет о том, что духовность может быть разной по сути и выражаться совершенно разными образами и знаками. Мы считаем, например, что любовь к деньгам - бездуховность. А для протестантов-пуритан деньги были знаком избранности, добывание их было бескорыстным и аскетическим служением Богу. Речь шла о духовности высокого накала. Обзывать их просто корыстолюбцами - значит не понять сути Запада, а значит, не суметь ему противостоять в его походе против нашего, иного типа духовности. И не суметь ему объяснить самоубийственности этого похода. У неолибералов в ходу формула: "конец истории". Считается, что речь идет о ликвидации советского блока, но важнее другой смысл - "полная победа города над деревней или Запада над Востоком".

Это формула Лео Страусса, главного политического философа неолиберализма. Насколько абсолютен ее пессимизм, говорит его пояснение: "Завершение истории есть начало заката Европы, Запада, и вследствие этого, поскольку все остальные культуры были поглощены Западом, начало заката человечества. У человечества нет будущего".

ЗАПАД И УТОЛЕНИЕ ДУХОВНОГО ГОЛОДА

Эта проблема встала во весь рост при сломе традиционного, проникнутого религиозным чувством общества Средневековой Европы и возникновении нового, буржуазного общества. Главный удар нанесла протестантская Реформация (по выражению Энгельса, "случившееся с немцами национальное несчастье").

Протестантизм, дав этическую основу для капитализма, одновременно разрушил священные образы. Карл Густав Юнг пишет: "Бессознательные формы всегда получали выражение в защитных и целительных образах и тем самым выносились в лежащее за пределами души космическое пространство. Предпринятый Реформацией штурм образов буквально пробил брешь в защитной стене священных символов... История развития протестантизма является хроникой штурма образов. Одна стена падала за другой. Да и разрушать было не слишком трудно после того, как был подорван авторитет церкви. Большие и малые, всеобщие и единичные, образы разбивались один за другим, пока наконец не пришла царствующая ныне ужасающая символическая нищета. Протестантское человечество вытолкнуто за пределы охранительных стен и оказалось в положении, которое ужаснуло бы любого естественно живущего человека, но просвещенное сознание не желает ничего об этом знать, и в результате повсюду ищет то, что утратило в Европе".

В действительности буржуазное общество не только не утратило символы, но и создало целый мир новых образов. И потому устояло. Огромную силу и устойчивость буржуазному обществу придало как раз то, что оно нашло универсальную (для его людей!) знаковую систему - деньги. Деньги стали таким знаком, который был способен заменить любой образ, представить любой тип отношений. Все - покупается! За деньги можно получить любую вещь-знак, удовлетворить любую потребность. В целом, общество стало безрелигиозным, но наполнилось огромным числом фетишей (вещей-образов). Отношения людей приобрели форму отношений вещей и были ими замаскированы.

Опираясь на теорию Грамши, культурологи сегодня очень высоко оценивают роль вещи ("ширпотреба") в установлении и поддержании буржуазии в западном обществе. Вещи (материальная культура) создают окружающую среду, в которой живет средний человек. Они несут "сообщения", оказывающие мощное воздействие на обыденное сознание. Если же вещи проектируются с учетом этой их функции как "знаков"("информационных систем из символов"), то в силу огромных масштабов и разнообразия их потока они могут стать решающей силой в формировании обыденного сознания.

В свое время, доводя эту мысль до крайности, Рокфеллер сказал, что американцам, чтобы завоевать сознание африканской интеллигенции, надо наладить производство всего двух красивых и недорогих вещей: полуботинок и авторучек. Их человек видит и трогает непрерывно, от зари до зари. Рокфеллер предлагал не пожалеть средств для разработки самой лучшей авторучки с роскошным дизайном.

Именно дизайн ширпотреба стал в США главным механизмом внедрения в сознание культурных ценностей (создания и сохранения "культурного ядра"). Специалисты особо отмечают способность этого механизма эффективно проводить "стандартизацию и сегментацию" общества. Особое место среди вещей-символов занимает в США, а теперь и в Европе, автомобиль.

Автомобиль вроде бы был ответом на естественную потребность человека перемещаться в пространстве, но в действительности он гипертрофировал эту потребность, создав совершенно новую вещь-символ. Людей заставили желать автомобиль, и он стал играть важную роль в культурной гегемонии буржуазного общества - и подрыве культурной гегемонии в советском обществе. Огромные массы советских людей, не имевшие "хорошего" автомобиля, почувствовали себя обездоленными (как сказал Маркс, "животное хочет того, в чем нуждается, человек нуждается в том, чего хочет"). Массовая автомобилизация не имела никакого экономического или социального оправдания. В Европе реальные затраты на перемещение человека на 1 км в автомобиле почти втрое выше, чем в автобусе, и вдвое выше, чем на пригородном поезде. Соответственно выше и энергетические затраты. Но ездить на автомобиле примерно втрое дешевле, чем на автобусе, - благодаря огромным государственным субсидиям.

Почему же государство производит такое массированное финансирование автомобилизации за счет тех, кто не имеет автомобилей? Потому, что автомобиль - залог сохранения гегемонии, важный вклад в стабилизацию буржуазного общества.

Поскольку речь при стабилизации общества шла прежде всего об образах, стало возможным наращивать, их потребление с относительно малым увеличением материальной основы-пойти по пути создания "виртуальной (несуществующей) реальности". Важнейшей частью жизни стали витрины - вид вещей, которые потреблялись уже только как образы, без покупки. На Западе подавляющее большинство посетителей крупных универмагов просто ходит, разглядывая витрины, не собираясь ничего покупать. Кстати, пока Запад к этому не пришел, целых полтораста лет начальной индустриализации рабочие массы создавали себе "виртуальную реальность" сами - беспробудно пили.

Следующим шагом стала современная реклама: образ создавался прямо в пространстве, в эфире. Суть рекламы - вовсе не в информации о реальных товарах, которые человек должен купить. Главное - создание изобилия образов, они и есть "бутерброды". Только кажется, что это - отражение изобилия вещей и возможностей. Реклама - иллюзия, часть той вымышленной ("виртуальной") реальности, в которой живет человек Запада.

Роль рекламы в поддержании гегемонии прекрасно осознается идеологами. Видный американский политолог Дж. Майерс говорил: "Не вызывает сомнения, что реклама, учитывая силу ее внушения, наглядность и ее возможности создавать символические ценности, играет большую роль в идеологическом конфликте капитализма и социализма".А специалист по психологической войне П. Лайнбарджер выразился определеннее: "Реклама воздвигла психологическую Великую стену, которая мешает проникновению в Соединенные Штаты иностранной или какой-нибудь другой сомнительной пропаганды и делает эту страну почти неуязвимой в случае внезапного идеологического нападения из-за океана".

Понятно, что погружение огромной цивилизации в "виртуальную реальность", создаваемую по формулам специалистов с Мэдисон-авеню, где сосредоточены главные исследовательские центры в области рекламы, таит в себе опасность страшных деформаций культуры. Теоретически можно даже показать, что в длительной перспективе столь концентрированный контроль над миром образов, лишающий его принципиального разнообразия, неминуемо будет приводить к катастрофам в культуре Запада. Историк А. Тойнби на склоне лет с горечью заметил: "Я полагаю, что судьба нашей западной цивилизации зависит от исхода нашей борьбы со всем, что поддерживает Мэдисон-авеню". Но у нас речь не об этом, а о том, что Запад обильно кормит своих подданных плохой, но вкусной и привлекательной "пищей" образов.

СОВЕТСКИЙ ВЫБОР И НАЧАЛО КРАХА

Как же ответил на потребности нового, городского общества советский проект? На мой взгляд, самым неправильным образом. Большая часть потребности в образах была объявлена ненужной, а то и порочной. Поражает, например, равнодушие, а то и активная неприязнь к самым скромным потребностям советских женщин в парфюмерии и других столь важных для их душевного комфорта вещах-знаках.

Эта неприязнь четко проявилась в 50-е годы, в кампании борьбы со "стилягами". Они возникли в самом зажиточном слое, что позволило объявить их просто исчадием номенклатурной касты. А речь шла о симптоме грядущего массового социального явления. Никак не ответив на жизненные, хотя и неосознанные, потребности целых поколений молодежи, родившейся и воспитанной в условиях крупного города, советский строй буквально создавал своего могильщика - массы обездоленных.

Важной отдушиной явился спорт, но этого было недостаточно. Что-то нащупывали интуитивно. Например, стали делать первые сериалы. Уже огромный успех "Семнадцати мгновений весны" должен был насторожить - он показал, что масса людей нуждается в длинной, устойчивой череде легко воспринимаемых образов.

В ходе реформы в России был проведен огромный эксперимент - замена вещи знаком. При этом речь шла о вещах первой жизненной необходимости - продуктах питания. Более половины населения, по сути, прямо требовали, чтобы вещь (продукты на обеденном столе) была заменена на ее образ (продукты на витрине). В 1989 году 74 процента опрошенных интеллигентов сказали, что их убедят в успехе перестройки "прилавки, полные продуктов" (так же ответили 52 процента опрошенных в среднем). В том ответе выражена именно потребность в образе, в витрине.

Когда Евтушенко утверждал, что от вида западного гастронома кто-то упал в обморок, он имел в виду не нормальную советскую семью, а кого-то из своих знакомых. А скорее всего приврал. Но в этой его гиперболе есть большой смысл. Люди, способные упасть в обморок у витрины, в СССР были, и их было немало.

Это ответили люди, которые в целом благополучно питались, на столе у них было и мясо, и масло. Но для них оказался важен не только продукт потребления, а образ этого продукта - фетиш, пусть даже недоступный. Ведь каждому ясно, что наличие продуктов на прилавке вовсе не означает их наличия на обеденном столе. Люди на это соглашались - пусть человек реально не сможет купить продукты, важно, чтобы он мог их видеть "в свободной продаже". И сегодня многие из них, уже реально недоедая, не хотят возвращаться в прошлое с его голодом на образы.

Предпосылки для этой узости советского проекта кроются и в крестьянском мышлении партии большевиков, и в тяжелых четырех десятилетиях, когда человека питали духовные, почти религиозные образы - долга, Родины. Когда я пришел в университет, так даже некоторые преподаватели еще ходили в перешитых гимнастерках и сатиновых шароварах. У них не было потребности в джинсах, но через пять-то лет она возникла. Выход из этого положения провели плохо. Не была определена сама проблема, ее критическое состояние. Потом заговорили о "проблеме досуга", но это не совсем то, да и дальше разговоров дело не пошло.

Но предпосылки предпосылками, а прямой причиной я считаю воздействие материализма, из которого все мысли Маркса о товарном фетишизме были, по сути, выкинуты. Остались только грубые выводы - об эксплуатации. Хотя, надо признать, Маркс не вполне разработал тему, понять его сложно. Но он хоть видел проблему, предупреждал о ней. Наша беда была не в том даже, что проблему плохо решали - ее, по сути, не осознали, а страдающих людей считали симулянтами и подвергали презрению. Так возникла и двойная мораль (сама-то номенклатура образы потребляла), и озлобление.

Дело дошло до того, что все те, кто пытался наскрести для своего потребления какой-то духовной пищи, отличающейся от официально одобренного рациона, рассматривались как диссиденты. И проблема в том, что официально одобренный рацион (и литература, и кино, и танцы) был вполне добротен, но не покрывал реальный спектр потребностей - и потому стал для многих действительно противен. Так был создан, а потом преувеличен в массовом сознании конфликт, В ходе перестройки он был осознанно превращен в разлом и стал важным тараном, разрушившим гегемонию советского строя.

Совершенно иначе отреагировал Запад на сходный конфликт - возникновение контркультурных течений (например, хиппи), приведшее к взрыву в 1968 году. Бросив большие интеллектуальные силы, там сумели интегрировать контркультуру в культурное ядро. В результате гегемония буржуазного государства не только не была поколеблена, но даже значительно усилилась.

Наиболее красноречивыми и хорошо изученными программами были серии фильмов о Рэмбо и Джеймсе Бонде. В обоих случаях герой, обладающий рядом признаков диссидента, выступал как защитник главных ценностей американского образа жизни.

Когда продюсер Г. Залцман привел С. Коннери, которого подобрал на главную роль, к автору повестей о Джеймсе Бонде Яну Флемингу, тот чуть не упал в обморок. Коннери, занимавшийся до этого физическим трудом, имел вид непривлекательного, малообразованного человека. На одной руке у него была татуировка "Да здравствует Шотландия!", на другой - "За папу и маму". Залцман убедил ввести в кино такого "пролетаризированного" героя - и не ошибся.

В серии фильмов о Рэмбо авторы поставили контркультуру, которая в реальности была резко враждебна консерватизму, на службу консервативной политике. Рэмбо - нонконформист, с длинной гривой волос, противопоставленный бюрократическому государству. Все привлекательные для диссидентских течений атрибуты несли под собой крайне правую идеологию, и эффект был достигнут. Подобных фильмов Запад произвел тысячи - и наводнил ими весь мир, а теперь уже и Россию.

В целом, проблема непроста. Нельзя скатываться до производства таких образов, что превращают человека в дебила, эксплуатировать секс, насилие, дешевый политический театр, как это делает Запад. Об этом предупреждал еще Достоевский. Но нельзя и экономить на "снабжении" людей образами. Ясно, что никакая страна не может создать изобилие и достаточное разнообразие образов. Но, понимая проблему, можно обеспечить их импорт так, чтобы он не разрушал нашу цивилизацию - мировой запас огромен.

В будущем, если мы выживем, задача резко облегчается тем, что старый советский проект - мобилизационный социализм - сломан. Не придется решать сложную проблему мягкого выхода из него - нас вырвали с кровью. Значит, придется не ломать, а воссоздавать советский строй в новом виде - зная уже о потребности людей не только в белках и углеводах, но и в витаминах.

ПОТРЕБНОСТЬ В НЕОПРЕДЕЛЕННОСТИ И РИСКЕ

Начиная с 60-х годов, социализм в СССР начал утрачивать образ будущего и терять поддержку. Уже Хрущев стал перенимать критерии идеального жизнеустройства у Запада ("догнать и перегнать по потреблению..."), и среднего человека повлекло к выводу, что к этому идеалу путь Запада более надежен. Значит, надо на этот путь "вернуться". Проект Гайдара и Чубайса лег на подготовленную почву. Он ясен и осязаем, он имеет наглядную витрину. Людям предлагается конкурировать за жизненные призы. Все знают, что призы достанутся немногим, остальные потерпят крах. Но авось повезет - это так соблазнительно. Ведь каждый склонен преувеличивать свои личные возможности, особенно молодежь.

По сути, человек выбирает одну или другую стратегию; жить так, чтобы свести к минимуму риск (ущерб, страдания и т.п.),- или так, чтобы добиваться максимума благ. В разных возрастных группах, в разных исторических ситуациях, при разных уровнях благосостояния люди склоняются или к тому, или к иному выбору. В целом, в СССР было явно затянуто существование порядка, при котором все жизнеустройство было построено в соответствии со стратегией минимизации риска. Гайдар и Чубайс соблазнили людей переходом к другому типу жизни, но это было обманом. Однако речь не о жуликах в политике, а о потребностях живого человека.

Я думаю, важная причина нашего поражения состоит в том, что в СССР все хуже удовлетворялась одна из основных потребностей человека - потребность в неопределенности, в приключении. Как биологический вид, человек возник и развился в поиске и охоте. Даже крыса уходит от полной кормушки и лезет в неизвестный и опасный лабиринт. Это стремление заложено в нас биологически, как инстинкт, и было важным фактором эволюции человека. Поэтому любой социальный порядок, не позволяющий ответить на зов этого инстинкта, будет рано или поздно отвергнут.

У старших поколений с удовлетворением этой потребности не было проблем - и смертельного риска, и приключений судьба им предоставила сверх меры. А что оставалось, начиная с 60-х годов, всей массе молодежи, которая на своей шкуре не испытала ни войны, ни разрухи? БАМ, водка и преступность? Этого было мало. Риск и борьба реально возникали при трениях и столкновениях именно с бюрократией, с государством, что и создавало его образ как врага.

Нас в перестройке увели от этого вопроса, предложив внешне похожую тему свободы как политической категории. Но речь не о ней, эта свобода - та же кормушка у крысы. Ее сколько угодно на Западе - а дети из хороших семей идут в наркоманы или кончают с собой. Кстати, и нехватка в СССР политических свобод - тоже ложная проблема, а значит, ложное обвинение. Были бы эти свободы - а принципиально лучше бы не стало. А если говорить начистоту, то для тех, кто нуждался в свободе, ее в СССР было гораздо больше, чем на Западе. Наш режим устанавливал вроде бы "жесткие" правила игры, но правила внешние. А в душу совершенно не лез, у него для этого и средств технических не было.

На Западе же человек бредет как в духовных кандалах. Будь ты хоть консерватор, хоть левый террорист (эти "несущественные" различия допускаются), твои мозги промыты до основания. Это прекрасно знают те, кому приходилось преподавать в советском и в западном университете. Я однажды в студенческом клубе рассказал то, что подслушал в Москве в очереди около винного магазина - шесть совершенно разных концептуальных объяснений вроде бы простого явления: ежегодного рытья канавы на одном и том же месте около магазина. Западные демократы не могли поверить, что где-то в мире существует такая раскованность мысли и столь развитые общественные дебаты. И это не шутка, ибо всем явлениям на Западе дается одно, разработанное на каких-то "фабриках мысли" толкование - а затем правые и левые начинают ругаться. Они расходятся по вопросу "кто виноват", но не подвергают сомнению саму модель объяснения.

А стабилен режим Запада потому, что все его жизнеустройство основано на постулате "война всех против всех"- как конкуренция. Всех людей столкнули между собой, как на ринге, и государство, как полицейский, лишь следит за соблюдением правил войны. Треть населения ввергнута в бедность и в буквальном смысле борется за существование - никаких иных приключений ей уже не надо.

Посмотрите, как отреагировала правящая элита на студенческие волнения 1968 года. Было очевидно, что те события поставили под угрозу гегемонию буржуазной идеологии. Духовные запросы молодежи переросли возможности западной "индустрии образов" Перед элитой, грубо говоря, было два пути: или пойти навстречу возросшим запросам, сделать общество более открытым и справедливым - или снизить, "придушить" запросы, создав социальные трудности. То есть сдвинуться "вправо" И было решено "придушить" запросы.

С начала 70-х годов в США удалось внедрить в сознание масс принцип: "не ожидать слишком многого от жизни и удовлетворяться тем, что есть". Чтобы снизить притязания и бунтарский дух, попросту затруднили людям жизнь (новый экономический курс получил название "рейганомика"). Один из студенческих лидеров США сказал в 1977 году: "В 60-е годы было просто быть идеалистичным и выступать за социальные перемены и все такое. Я думаю, что сегодняшние студенты до смерти напуганы своим будущим". Показательны ответы на вопрос о главной цели при поступлении в колледж в США (в % студентов, назвавших данную причину в числе главных).

1970 г.
Достижение финансового благополучия 39
Следование "философии содержательной жизни", самореализация личности 76
1984 г.
Достижение финансового благополучия 71
Следование "философии содержательной жизни",самореализация личности 45


В начале 80-х годов уже 53 процента американцев говорили, что нужно жить сегодняшним днем, "поскольку будущее слишком неопределенно". В одном из опросов на заводах Форда рабочий-автомобилестроитель сформулировал свою позицию так: "Я просто приспособился к этому. Я думаю, что можно приспособиться ко всему. Все зависит от обстоятельств. Я женат и должен платить за дом по закладной. Я просто закрываю глаза и терплю. Я думаю о детях и о следующей премии, которую должен получить. Так и все остальные... Что можно поделать?"

А тем, кому трудности жизнеобеспечения не создают достаточно проблем, предложен рискованный лабиринт предпринимательства. Причем он доступен широко и поглощает страсть всех, кто в него входит, а вовсе не только крупных дельцов. Старушка, имеющая десяток акций, потеет от возбуждения, когда узнает по телевизору о панике на бирже. Живущий в каморке и сдающий свою квартиру "домовладелец" волнуется, что жилец съедет, не заплатив за телефон. Разбитые в уличной толчее очки потрясают бюджет среднего человека.

А если ты сын слишком уж богатых родителей и все обычные проблемы решены - садишься после ночного клуба в свой мощный "форд" и проезжаешь при полностью выжатом акселераторе 1 км по левой стороне автострады. Тоже возникают трудности, особенно для неловких встречных водителей и их семей (профсоюзы на Западе хоронить не помогают). И при всем при этом Запад создал целую индустрию таких развлечений, в которых человек сопереживает приключение. Одно из таких захватывающих шоу - политика и непрерывные скандалы. Другое - виды спорта, возрождающие гладиаторство, от женских драк на ринге до автогонок с обязательными катастрофами. И побезобиднее - множество телеконкурсов с умопомрачительными выигрышами. Миллионы людей переживают: угадает парень букву или нет? Ведь выигрыш 200 тыс. долларов!

На фоне этих драм и постоянных побед и поражений жизнь советского человека с его гарантированным благосостоянием (даже если бы оно было велико!) превращалась в бесцельное существование. Тошно жить, если очки стоят три рубля. Чтобы не было скучно, тебя уже нужно как минимум пырнуть ножом. Но в этой игре у нормального человека не бывает побед, одни поражения - и такая игра не привлекает, а потому и проблемы не решает. Среднему человеку жить при развитом советском социализме стало скучно. И никакого выхода из этой скуки наш проект не предлагал. Более того, он прямо утверждал, что дальше будет еще скучнее. И тут речь идет не об ошибке Суслова или даже Ленина.

Тот социализм, что строили большевики, был эффективен как проект людей, испытавших беду. Это могла быть беда обездоленных и оскорбленных социальных слоев, беда нации, ощущающей угрозу колонизации, беда разрушенной войной страны. Но проект не отвечал запросам общества благополучного - общества, уже пережившего и забывшего беду.


Здесь - вечная проблема человеческого существования, и ответ найти на нее непросто. Но если ответ не найдем - регулярно будем создавать себе развлечения вроде перестройки, затем катастрофы, затем борьбы, а потом общенародного энтузиазма в "восстановлении и развитии народного хозяйства".

Чтобы разобраться в этой проблеме, полезно посмотреть, кто особенно огорчается и особенно радуется краху советского строя (речь идет, разумеется, о группах, а не отдельных личностях). Огорчаются прежде всего те, кто в СССР ушел от скуки надежной жизни в какого-то рода творчество - но творчество, не нарушающее стабильности нашего традиционного общества и его режима.

Таких доступных видов творчества и связанных с ним переживаний и приключений - множество. И теоретически доступ к ним имело подавляющее большинство граждан. Но только теоретически. Важнейшее творческое дело - воспитание своих детей. Вроде бы оно всем доступно, но это не так. Любое творчество - труд, и многие родители от него отказываются, сводя все к питанию. А те, кто вложил большой труд в воспитание детей, особенно страдают сегодня. Им не было скучно, а для их творчества были предоставлены социальные условия. Для него не были необходимы ни многопартийность, ни сорок сортов колбасы в магазине.

Поощрял советский строй и рост личного внутреннего достояния. Вот кружки, курсы, бесплатные университеты, книги и пластинки по рублю - расти и твори (добавлялось: "на пользу обществу", но добавление это безобидное). Помню, в 1953 году пошли мы целой группой приятелей и записались в клуб юных автомобилистов. Учили нас демобилизованные фронтовики, ездили мы на полуторках вплоть до Крыма, варили на кострах картошку и беседовали. А захотел - пошел в конно-спортивную школу. На Западе никто не верит, что такое бывает. Верховая езда бесплатно? Ты победи своих приятелей в конкурентной борьбе - и будешь ездить верхом в загородном клубе.

Так в чем же ошибка советского жизнеустройства? Оставим для другого раза столкновение - сначала подспудное, а потом явное - с творческой интеллигенцией. Это - совершенно особое явление. Поговорим об основной массе населения - людях с обыденным мышлением. Ошибка советского проекта в том, что он принял как догму убеждение, будто все люди готовы сделать творческое усилие и будут рады просто предоставлению такой возможности. Эта догма неверна дважды. Во-первых, не все мечтают о творчестве, у многих эти мечты подавлены в детстве - родителями, садиком, школой. Во-вторых, значительная часть тех, кто мечтал, испытали неудачу при первой попытке и не смогли преодолеть психологический барьер, чтобы продолжить.

Не дала заседлать себя лошадь, обругал конюх - и подросток плюнул и ушел, не использовал возможность, которая на Западе стоит огромных денег. Тут режим и не виноват, оказание помощи в преодолении таких барьеров - дело тонкое, и общей культуры для этого еще не хватало. А стихийных стимулов (вроде конкуренции) не было. Так и получилось, что основная масса людей не воспользовалась тем, что реально давал советский строй. Не то чтобы ее оттеснили - ее просто "не загнали" теми угрозами, которые на Западе заставляют человека напрягаться

Я не верю, что стимулирование угрозой - единственный механизм, заставляющий делать усилия. Более того, этот механизм неизбежно травмирует душу и обедняет жизнь самого успешного человека. И я ни в коем случае не зову его внедрять или имитировать - это было бы полным крахом. Но надо признать как провал всего советского проекта то, что он оказался неспособным создать иной, не разъединяющий людей механизм их вовлечения в напряженное творчество. А значит, сделал глубоко неудовлетворенными массу людей. Так в получившей достаток семье с низкой культурой молодые люди начинают много есть и спать до обеда - они теряют радость жизни, начинают мрачнеть и озлобляться.

Именно они и составили широкую "социальную базу" для разрушения СССР, поддержали небольшую озлобленную часть общества (которая страдала от своих старых обид, неудач или от недополучения благ). Можно не считать их мотивы уважительными, но ведь речь идет также о страдающей части общества. О ней надо думать хотя бы для того, чтобы она не стала обществу мстить. Ведь действительно, советский строй не дал этой категории людей хотя бы того утешения, которое предусмотрительно дает Запад - потребительства.. Как можно было запирать таких людей в стране, где нет сорока сортов колбасы! Ведь это же социально взрывоопасный материал. Или его специально у нас накапливали, чтобы взорвать СССР?

Другой крупный контингент, который радуется крушению советского строя - молодежь, и по вполне естественным причинам. Для нее скука губительна чуть ли не биологически. Если она длится слишком долго, то даже творчество воспитывать детей становится недоступным - детей нет. Возникает заколдованный круг. Парадоксально, но скоро мы будем наблюдать духовный рост и вспышку творческой активности молодежи, направленную на восстановление социализма, то есть порожденную опять-таки крушением советского строя.

Конечно, советский строй мог бы продлить свое существование, если бы следовал рецептам Великого Инквизитора из легенды Достоевского. Если бы позволил людям в свободное от работы время грешить (под контролем и с регулярной исповедью) и облегчил распевание детских рок-песенок. Если бы резко увеличил производство кондитерских изделий, наладил выпуск баночного пива с надписью "завод им. Бадаева" не на русском, а на английском языке и т. д. И если бы вместо того, чтобы предоставлять бесплатное жилье и врача, затруднил бы жизнь людей, заставил их "быстрее крутиться" - перешел бы к советскому варианту "рейганомики".

Ни Хрущев, ни Брежнев на это не решились. Они искали путь "удовлетворить растущие потребности и отвергли предложения социологов (будущих демократов), которые предлагали "принизить" человека, снизив уровень образования и тем самым сузив притязания молодежи. Наша "геронтократия" большого греха избежала. Но проблема-то осталась. Надо понять, что хотели сказать разбушевавшиеся толпы ) подростков в 1989 году (кажется, в Сыктывкаре), когда кричали: "Шоколада! Шоколада!" ( Ведь желание "немного праздника в будний день" - это тоже естественная потребность человека, особенно молодого. Правом на образование ее заменишь не для всех.

Пока что понимания в стане тех, кто пытается сохранить Россию, нет. Лидеры оппозиции исходят из догмы истмата и считают, что ухудшение материального положения людей подрывает позиции режима Ельцина. А на деле совсем наоборот. Если бы сохранился советский уровень благосостояния, этот режим не просуществовал бы и полгода. Он держится на том, что заставил людей бороться за существование - это полностью занимает их мысли и силы и одновременно дает суррогат духовной пищи.

В то же время режим на украденные у людей деньги создал небывало красочный мир образов - и в виде вещей для части граждан, и в виде витрин и рекламы для остальных, и в виде потока западной масс-культуры для молодежи.

Чем дальше мы идем по этому пути, тем труднее будет с него сойти, тем неотвратимее мы будем двигаться к "закату человечества". На этот путь, похоже, встал и Китай - и это будет огромной всемирной потерей, при всех видимых временных победах.

Сегодня все эти "конечные" вопросы встали с очевидностью, и прятать от них голову в песок мы уже не можем. Страусиная политика не сплотит людей даже для боев тактического значения.

Воспроизведено по тексту, опубликованному в журнале "Наш современник" (№ 4, 1998 г.) источник здесь


P.S. слова "Парадоксально, но скоро мы будем наблюдать духовный рост и вспышку творческой активности молодежи, направленную на восстановление социализма, то есть порожденную опять-таки крушением советского строя." сказанные в 1998 году были пророческими

[avarishik]

попытка осознать чего же не хватало в СССР что его пришлось разрушить
отрывки из книги С.Г. Кара-Мурза "Обездоленные в СССР"

СОВЕТСКИЙ СТРОЙ И ПРОБЛЕМА ДУХОВНОГО ГОЛОДА

Так почему же рухнул брежневский коммунизм? Ведь не было ни репрессий, ни голода, ни жутких несправедливостей. Как говорится, "жизнь улучшалась" - въезжали в новые квартиры, имели телевизоры, ездили отдыхать на юг, мечтали о машине, а то и имели ее. Почему же люди с энтузиазмом поверили Горбачеву и стали ломать свой дом? Почему молодой инженер, бросив свое КБ, со счастливыми глазами продает у метро сигареты - то есть занимается тем, что на его вожделенном Западе является делом неграмотного беспризорника? Почему люди без тени сожаления отказались от системы бесплатного обеспечения жильем - ведь многих ждет бездомность. Это явление в истории уникально. Мы же должны его понять.

Уже первые подходы к проблеме показывают, что анализ будет сложным. Для него не годится методология упрощенного истмата с его понятиями "объективных предпосылок" и "социальных интересов". Мы уже девять лет видим, как массы людей действуют против своих интересов и нередко идут на смерть, ссылаясь на абсурдные причины. Вспомните, как жили армяне в Нагорном Карабахе и какие претензии выдвигали они к бакинскому руководству в 1988 году. У них плохо принимаются телепрограммы из Еревана - а проклятый Баку не дает денег на новый ретранслятор! Явные и скрытые конфликты, приведшие к слому целой цивилизации, какой была Россия-СССР - это очень неравновесная, самоорганизующаяся система. Истмат не имел языка для описания таких систем. Но надо начинать. Знаю, что многое из сказанного покажется странным. Но таковы и процессы. Слой простых причин снят. Мы должны углубляться в область непривычного.

Начнем с очевидного. Главные дефекты любого социального проекта состоят в том, что он не удовлетворяет каким-то фундаментальным потребностям значительных частей общества. Если обездоленных людей много и они сильны, проект под их давлением изменится или, при достижении критического уровня, терпит крах. Давайте разберемся, кто и чем был обездолен в советском проекте. И не будем сразу выставлять оценки: мол, эта потребность разумна и достойна, а та - каприз, а вон та - порок. Сначала надо хладнокровно описать реальность.

Вспомним вторую банальность: человек живет в двух мирах - в мире природы и мире культуры. На этот двойственный характер нашей окружающей среды можнопосмотреть и под другим углом зрения. Человек живет в двух мирах - мире вещей и мире знаков. Вещи, созданные как природой, так и самим человеком - материальный субстрат нашего мира. Мир знаков, обладающий гораздо большим разнообразием, связан с вещами, но сложными, текучими и часто неуловимыми отношениями (например, "не продается вдохновенье, но можно рукопись продать"). Даже такой с детства привычный особый вид знаков, как деньги (возникший как раз чтобы соединять мир вещей и мир знаков), полон тайн. С самого своего возникновения деньги служат предметом споров среди философов, поэтов, королей и нищих. Деньги полны тайн и с древности стали неисчерпаемым источником трюков и манипуляций.

Откуда вырос советский проект и какие потребности он считал фундаментальными? Он вырос прежде всего из мироощущения крестьянской России. Отсюда исходили представления о том, что необходимо человеку, что желательно, а что - лишнее, суета сует. В ходе революции и разрухи этот проект стал суровым и зауженным. Носители "ненужных" потребностей были перебиты, уехали за рубеж или перевоспитались самой реальностью. На какое-то время в обществе возникло "единство в потребностях".

По мере того как жизнь входила в мирную колею и становилась все более и более городской, узкий набор "признанных" потребностей стал ограничивать, а потом и угнетать все более и более разнообразные части общества. Для них Запад стал идеальной, сказочной землей, где именно их ущемленные потребности уважаются и даже ценятся. О тех потребностях, которые хорошо удовлетворял советский строй, в этот момент никто не думал. Когда ногу жмет ботинок, не думают о том, как хорошо греет пальто.

Чем же отличается крестьянская жизнь от "городской"? Тем, что она религиозна. А значит, земные потребности просты и естественны, зато они дополнены интенсивным "потреблением" духовных образов. Речь идет не столько о церкви, сколько о космическом чувстве, способности видеть высший смысл во всех проявлениях Природы и человеческих отношений. Пахота, сев, уборка урожая, строительство дома и принятие пищи, рождение и смерть - все имеет у крестьянина литургическое значение. Его жизнь полна этим смыслом. Его потребности велики, но они удовлетворяются внешне малыми средствами.

Жизнь в большом городе лишает человека множества естественных средств удовлетворения его потребностей. И в то же время создает постоянный стресс из-за того, что городская организация пространства и времени противоречит его природным ритмам. Думаю, стратегической ошибкой была принятая в период индустриализации ориентация на промышленное развитие в крупных городах (мегаполисах). Опора советского строя -село и малые города, их и надо было укреплять и развивать. Видимо, на это не хватало средств, да и расщеплено было сознание наших марксистов, увлеченных идеей прогресса.

Итак, реальностью жизни большинства граждан в СССР стал стресс, порожденный городской средой обитания. Этот стресс давит, компенсировать его - жизненная потребность человека.

Вот пример. Транспортный стресс вызывает выделение нервных гормонов, порождающих особый, не связанный с голодом аппетит. Приехав с работы, человек хочет чего-нибудь пожевать. Не нормально поесть, чтобы утолить голод, а именно пожевать чего-нибудь аппетитного (так называемый "синдром кафетерия"). Кажется, мелочь, а на деле - потребность, ее удовлетворение должно быть предусмотрено жизнеустройством. Если же это считается капризом, возникает масса реально обездоленных. Мать, которая говорит сыну, целый час пробывшему в городском транспорте: "Не жуй бутерброд, сядь и съешь тарелку щей", - просто не знает, что ему нужен именно бутерброд, красивый и без питательной ценности. Таких "бутербродов" (в широком смысле слова) советский строй не производил, он предлагал тарелку хороших щей.

И подобных явлений, неведомых крестьянину (и непонятных нашим старшим поколениям), в городе множество. Вновь подчеркнем, что кроме природных, биологических потребностей, для удовлетворения которых существуют вещи, человек нуждается в потреблении образов. Эти потребности тем не менее фундаментальны.

Сложность проблемы возрастает, если вспомнить, что мир вещей и мир знаков перекрываются, разделить их трудно. Многие вещи, вроде бы предназначенные для какой-то "полезной" цели, на самом деле дороги нам как образы, знаки, отражающие человеческие отношения. Старая чашка, модное платье, мотоцикл - все это образы, не сводимые к материальным функциям, но они воплощены в вещах. В жизни крестьян потребность в образах в огромной степени удовлетворяется как бы сама собой - связьюс природой и людьми, типом труда. В городе эта потребность покрывается производством огромного количества вещей-знаков, "ненужных" вещей.

В моей жизни я видел три средства добывания огня. В годы войны и в деревне, и в городе (особенно у пришедших с фронта) в ходу было огниво, его называли "катюшей". У всех почти одинаковое: кресало, кремень и трут. Но каждое высекание огня было событием, пробуждавшим космическое чувство. Чаще всего оно проводилось на людях и сопровождалось шуткой, анекдотом, сентенцией, поэтической строфой. Каждое такое событие оживляло и дополняло мир образов. Когда установилась "нормальная" жизнь, в ход пошли спички - стандартные и утилитарные, хотя и несущие тайну огня. Теперь - зажигалки. Часть их тоже утилитарна, но рядом возникло множество зажигалок-знаков. Красивые вещицы, сделанные с изощренной фантазией, они много дают человеку, крутящему их в руках, ощущающему их вес, фактуру, звук пьезокристалла.

В советское время престарелые идеологи клеймили вдруг вспыхнувший в нашем скромном человеке "вещизм". Стоявшую за ним потребность подавляли средствами государства - и она в конце концов вырвалась из-под гнета уже в уродливой форме. Наша оппозиция сегодня пошла тем же путем: Россию, мол, отличает высокая духовность, а Запад бездуховен. Это неверно, а на практике - тупик. Речь просто идет о том, что духовность может быть разной по сути и выражаться совершенно разными образами и знаками. Мы считаем, например, что любовь к деньгам - бездуховность. А для протестантов-пуритан деньги были знаком избранности, добывание их было бескорыстным и аскетическим служением Богу. Речь шла о духовности высокого накала. Обзывать их просто корыстолюбцами - значит не понять сути Запада, а значит, не суметь ему противостоять в его походе против нашего, иного типа духовности. И не суметь ему объяснить самоубийственности этого похода. У неолибералов в ходу формула: "конец истории". Считается, что речь идет о ликвидации советского блока, но важнее другой смысл - "полная победа города над деревней или Запада над Востоком".

Это формула Лео Страусса, главного политического философа неолиберализма. Насколько абсолютен ее пессимизм, говорит его пояснение: "Завершение истории есть начало заката Европы, Запада, и вследствие этого, поскольку все остальные культуры были поглощены Западом, начало заката человечества. У человечества нет будущего".

ЗАПАД И УТОЛЕНИЕ ДУХОВНОГО ГОЛОДА

Эта проблема встала во весь рост при сломе традиционного, проникнутого религиозным чувством общества Средневековой Европы и возникновении нового, буржуазного общества. Главный удар нанесла протестантская Реформация (по выражению Энгельса, "случившееся с немцами национальное несчастье").

Протестантизм, дав этическую основу для капитализма, одновременно разрушил священные образы. Карл Густав Юнг пишет: "Бессознательные формы всегда получали выражение в защитных и целительных образах и тем самым выносились в лежащее за пределами души космическое пространство. Предпринятый Реформацией штурм образов буквально пробил брешь в защитной стене священных символов... История развития протестантизма является хроникой штурма образов. Одна стена падала за другой. Да и разрушать было не слишком трудно после того, как был подорван авторитет церкви. Большие и малые, всеобщие и единичные, образы разбивались один за другим, пока наконец не пришла царствующая ныне ужасающая символическая нищета. Протестантское человечество вытолкнуто за пределы охранительных стен и оказалось в положении, которое ужаснуло бы любого естественно живущего человека, но просвещенное сознание не желает ничего об этом знать, и в результате повсюду ищет то, что утратило в Европе".

В действительности буржуазное общество не только не утратило символы, но и создало целый мир новых образов. И потому устояло. Огромную силу и устойчивость буржуазному обществу придало как раз то, что оно нашло универсальную (для его людей!) знаковую систему - деньги. Деньги стали таким знаком, который был способен заменить любой образ, представить любой тип отношений. Все - покупается! За деньги можно получить любую вещь-знак, удовлетворить любую потребность. В целом, общество стало безрелигиозным, но наполнилось огромным числом фетишей (вещей-образов). Отношения людей приобрели форму отношений вещей и были ими замаскированы.

Опираясь на теорию Грамши, культурологи сегодня очень высоко оценивают роль вещи ("ширпотреба") в установлении и поддержании буржуазии в западном обществе. Вещи (материальная культура) создают окружающую среду, в которой живет средний человек. Они несут "сообщения", оказывающие мощное воздействие на обыденное сознание. Если же вещи проектируются с учетом этой их функции как "знаков"("информационных систем из символов"), то в силу огромных масштабов и разнообразия их потока они могут стать решающей силой в формировании обыденного сознания.

В свое время, доводя эту мысль до крайности, Рокфеллер сказал, что американцам, чтобы завоевать сознание африканской интеллигенции, надо наладить производство всего двух красивых и недорогих вещей: полуботинок и авторучек. Их человек видит и трогает непрерывно, от зари до зари. Рокфеллер предлагал не пожалеть средств для разработки самой лучшей авторучки с роскошным дизайном.

Именно дизайн ширпотреба стал в США главным механизмом внедрения в сознание культурных ценностей (создания и сохранения "культурного ядра"). Специалисты особо отмечают способность этого механизма эффективно проводить "стандартизацию и сегментацию" общества. Особое место среди вещей-символов занимает в США, а теперь и в Европе, автомобиль.

Автомобиль вроде бы был ответом на естественную потребность человека перемещаться в пространстве, но в действительности он гипертрофировал эту потребность, создав совершенно новую вещь-символ. Людей заставили желать автомобиль, и он стал играть важную роль в культурной гегемонии буржуазного общества - и подрыве культурной гегемонии в советском обществе. Огромные массы советских людей, не имевшие "хорошего" автомобиля, почувствовали себя обездоленными (как сказал Маркс, "животное хочет того, в чем нуждается, человек нуждается в том, чего хочет"). Массовая автомобилизация не имела никакого экономического или социального оправдания. В Европе реальные затраты на перемещение человека на 1 км в автомобиле почти втрое выше, чем в автобусе, и вдвое выше, чем на пригородном поезде. Соответственно выше и энергетические затраты. Но ездить на автомобиле примерно втрое дешевле, чем на автобусе, - благодаря огромным государственным субсидиям.

Почему же государство производит такое массированное финансирование автомобилизации за счет тех, кто не имеет автомобилей? Потому, что автомобиль - залог сохранения гегемонии, важный вклад в стабилизацию буржуазного общества.

Поскольку речь при стабилизации общества шла прежде всего об образах, стало возможным наращивать, их потребление с относительно малым увеличением материальной основы-пойти по пути создания "виртуальной (несуществующей) реальности". Важнейшей частью жизни стали витрины - вид вещей, которые потреблялись уже только как образы, без покупки. На Западе подавляющее большинство посетителей крупных универмагов просто ходит, разглядывая витрины, не собираясь ничего покупать. Кстати, пока Запад к этому не пришел, целых полтораста лет начальной индустриализации рабочие массы создавали себе "виртуальную реальность" сами - беспробудно пили.

Следующим шагом стала современная реклама: образ создавался прямо в пространстве, в эфире. Суть рекламы - вовсе не в информации о реальных товарах, которые человек должен купить. Главное - создание изобилия образов, они и есть "бутерброды". Только кажется, что это - отражение изобилия вещей и возможностей. Реклама - иллюзия, часть той вымышленной ("виртуальной") реальности, в которой живет человек Запада.

Роль рекламы в поддержании гегемонии прекрасно осознается идеологами. Видный американский политолог Дж. Майерс говорил: "Не вызывает сомнения, что реклама, учитывая силу ее внушения, наглядность и ее возможности создавать символические ценности, играет большую роль в идеологическом конфликте капитализма и социализма".А специалист по психологической войне П. Лайнбарджер выразился определеннее: "Реклама воздвигла психологическую Великую стену, которая мешает проникновению в Соединенные Штаты иностранной или какой-нибудь другой сомнительной пропаганды и делает эту страну почти неуязвимой в случае внезапного идеологического нападения из-за океана".

Понятно, что погружение огромной цивилизации в "виртуальную реальность", создаваемую по формулам специалистов с Мэдисон-авеню, где сосредоточены главные исследовательские центры в области рекламы, таит в себе опасность страшных деформаций культуры. Теоретически можно даже показать, что в длительной перспективе столь концентрированный контроль над миром образов, лишающий его принципиального разнообразия, неминуемо будет приводить к катастрофам в культуре Запада. Историк А. Тойнби на склоне лет с горечью заметил: "Я полагаю, что судьба нашей западной цивилизации зависит от исхода нашей борьбы со всем, что поддерживает Мэдисон-авеню". Но у нас речь не об этом, а о том, что Запад обильно кормит своих подданных плохой, но вкусной и привлекательной "пищей" образов.

СОВЕТСКИЙ ВЫБОР И НАЧАЛО КРАХА

Как же ответил на потребности нового, городского общества советский проект? На мой взгляд, самым неправильным образом. Большая часть потребности в образах была объявлена ненужной, а то и порочной. Поражает, например, равнодушие, а то и активная неприязнь к самым скромным потребностям советских женщин в парфюмерии и других столь важных для их душевного комфорта вещах-знаках.

Эта неприязнь четко проявилась в 50-е годы, в кампании борьбы со "стилягами". Они возникли в самом зажиточном слое, что позволило объявить их просто исчадием номенклатурной касты. А речь шла о симптоме грядущего массового социального явления. Никак не ответив на жизненные, хотя и неосознанные, потребности целых поколений молодежи, родившейся и воспитанной в условиях крупного города, советский строй буквально создавал своего могильщика - массы обездоленных.

Важной отдушиной явился спорт, но этого было недостаточно. Что-то нащупывали интуитивно. Например, стали делать первые сериалы. Уже огромный успех "Семнадцати мгновений весны" должен был насторожить - он показал, что масса людей нуждается в длинной, устойчивой череде легко воспринимаемых образов.

В ходе реформы в России был проведен огромный эксперимент - замена вещи знаком. При этом речь шла о вещах первой жизненной необходимости - продуктах питания. Более половины населения, по сути, прямо требовали, чтобы вещь (продукты на обеденном столе) была заменена на ее образ (продукты на витрине). В 1989 году 74 процента опрошенных интеллигентов сказали, что их убедят в успехе перестройки "прилавки, полные продуктов" (так же ответили 52 процента опрошенных в среднем). В том ответе выражена именно потребность в образе, в витрине.

Когда Евтушенко утверждал, что от вида западного гастронома кто-то упал в обморок, он имел в виду не нормальную советскую семью, а кого-то из своих знакомых. А скорее всего приврал. Но в этой его гиперболе есть большой смысл. Люди, способные упасть в обморок у витрины, в СССР были, и их было немало.

Это ответили люди, которые в целом благополучно питались, на столе у них было и мясо, и масло. Но для них оказался важен не только продукт потребления, а образ этого продукта - фетиш, пусть даже недоступный. Ведь каждому ясно, что наличие продуктов на прилавке вовсе не означает их наличия на обеденном столе. Люди на это соглашались - пусть человек реально не сможет купить продукты, важно, чтобы он мог их видеть "в свободной продаже". И сегодня многие из них, уже реально недоедая, не хотят возвращаться в прошлое с его голодом на образы.

Предпосылки для этой узости советского проекта кроются и в крестьянском мышлении партии большевиков, и в тяжелых четырех десятилетиях, когда человека питали духовные, почти религиозные образы - долга, Родины. Когда я пришел в университет, так даже некоторые преподаватели еще ходили в перешитых гимнастерках и сатиновых шароварах. У них не было потребности в джинсах, но через пять-то лет она возникла. Выход из этого положения провели плохо. Не была определена сама проблема, ее критическое состояние. Потом заговорили о "проблеме досуга", но это не совсем то, да и дальше разговоров дело не пошло.

Но предпосылки предпосылками, а прямой причиной я считаю воздействие материализма, из которого все мысли Маркса о товарном фетишизме были, по сути, выкинуты. Остались только грубые выводы - об эксплуатации. Хотя, надо признать, Маркс не вполне разработал тему, понять его сложно. Но он хоть видел проблему, предупреждал о ней. Наша беда была не в том даже, что проблему плохо решали - ее, по сути, не осознали, а страдающих людей считали симулянтами и подвергали презрению. Так возникла и двойная мораль (сама-то номенклатура образы потребляла), и озлобление.

Дело дошло до того, что все те, кто пытался наскрести для своего потребления какой-то духовной пищи, отличающейся от официально одобренного рациона, рассматривались как диссиденты. И проблема в том, что официально одобренный рацион (и литература, и кино, и танцы) был вполне добротен, но не покрывал реальный спектр потребностей - и потому стал для многих действительно противен. Так был создан, а потом преувеличен в массовом сознании конфликт, В ходе перестройки он был осознанно превращен в разлом и стал важным тараном, разрушившим гегемонию советского строя.

Совершенно иначе отреагировал Запад на сходный конфликт - возникновение контркультурных течений (например, хиппи), приведшее к взрыву в 1968 году. Бросив большие интеллектуальные силы, там сумели интегрировать контркультуру в культурное ядро. В результате гегемония буржуазного государства не только не была поколеблена, но даже значительно усилилась.

Наиболее красноречивыми и хорошо изученными программами были серии фильмов о Рэмбо и Джеймсе Бонде. В обоих случаях герой, обладающий рядом признаков диссидента, выступал как защитник главных ценностей американского образа жизни.

Когда продюсер Г. Залцман привел С. Коннери, которого подобрал на главную роль, к автору повестей о Джеймсе Бонде Яну Флемингу, тот чуть не упал в обморок. Коннери, занимавшийся до этого физическим трудом, имел вид непривлекательного, малообразованного человека. На одной руке у него была татуировка "Да здравствует Шотландия!", на другой - "За папу и маму". Залцман убедил ввести в кино такого "пролетаризированного" героя - и не ошибся.

В серии фильмов о Рэмбо авторы поставили контркультуру, которая в реальности была резко враждебна консерватизму, на службу консервативной политике. Рэмбо - нонконформист, с длинной гривой волос, противопоставленный бюрократическому государству. Все привлекательные для диссидентских течений атрибуты несли под собой крайне правую идеологию, и эффект был достигнут. Подобных фильмов Запад произвел тысячи - и наводнил ими весь мир, а теперь уже и Россию.

В целом, проблема непроста. Нельзя скатываться до производства таких образов, что превращают человека в дебила, эксплуатировать секс, насилие, дешевый политический театр, как это делает Запад. Об этом предупреждал еще Достоевский. Но нельзя и экономить на "снабжении" людей образами. Ясно, что никакая страна не может создать изобилие и достаточное разнообразие образов. Но, понимая проблему, можно обеспечить их импорт так, чтобы он не разрушал нашу цивилизацию - мировой запас огромен.

В будущем, если мы выживем, задача резко облегчается тем, что старый советский проект - мобилизационный социализм - сломан. Не придется решать сложную проблему мягкого выхода из него - нас вырвали с кровью. Значит, придется не ломать, а воссоздавать советский строй в новом виде - зная уже о потребности людей не только в белках и углеводах, но и в витаминах.

ПОТРЕБНОСТЬ В НЕОПРЕДЕЛЕННОСТИ И РИСКЕ

Начиная с 60-х годов, социализм в СССР начал утрачивать образ будущего и терять поддержку. Уже Хрущев стал перенимать критерии идеального жизнеустройства у Запада ("догнать и перегнать по потреблению..."), и среднего человека повлекло к выводу, что к этому идеалу путь Запада более надежен. Значит, надо на этот путь "вернуться". Проект Гайдара и Чубайса лег на подготовленную почву. Он ясен и осязаем, он имеет наглядную витрину. Людям предлагается конкурировать за жизненные призы. Все знают, что призы достанутся немногим, остальные потерпят крах. Но авось повезет - это так соблазнительно. Ведь каждый склонен преувеличивать свои личные возможности, особенно молодежь.

По сути, человек выбирает одну или другую стратегию; жить так, чтобы свести к минимуму риск (ущерб, страдания и т.п.),- или так, чтобы добиваться максимума благ. В разных возрастных группах, в разных исторических ситуациях, при разных уровнях благосостояния люди склоняются или к тому, или к иному выбору. В целом, в СССР было явно затянуто существование порядка, при котором все жизнеустройство было построено в соответствии со стратегией минимизации риска. Гайдар и Чубайс соблазнили людей переходом к другому типу жизни, но это было обманом. Однако речь не о жуликах в политике, а о потребностях живого человека.

Я думаю, важная причина нашего поражения состоит в том, что в СССР все хуже удовлетворялась одна из основных потребностей человека - потребность в неопределенности, в приключении. Как биологический вид, человек возник и развился в поиске и охоте. Даже крыса уходит от полной кормушки и лезет в неизвестный и опасный лабиринт. Это стремление заложено в нас биологически, как инстинкт, и было важным фактором эволюции человека. Поэтому любой социальный порядок, не позволяющий ответить на зов этого инстинкта, будет рано или поздно отвергнут.

У старших поколений с удовлетворением этой потребности не было проблем - и смертельного риска, и приключений судьба им предоставила сверх меры. А что оставалось, начиная с 60-х годов, всей массе молодежи, которая на своей шкуре не испытала ни войны, ни разрухи? БАМ, водка и преступность? Этого было мало. Риск и борьба реально возникали при трениях и столкновениях именно с бюрократией, с государством, что и создавало его образ как врага.

Нас в перестройке увели от этого вопроса, предложив внешне похожую тему свободы как политической категории. Но речь не о ней, эта свобода - та же кормушка у крысы. Ее сколько угодно на Западе - а дети из хороших семей идут в наркоманы или кончают с собой. Кстати, и нехватка в СССР политических свобод - тоже ложная проблема, а значит, ложное обвинение. Были бы эти свободы - а принципиально лучше бы не стало. А если говорить начистоту, то для тех, кто нуждался в свободе, ее в СССР было гораздо больше, чем на Западе. Наш режим устанавливал вроде бы "жесткие" правила игры, но правила внешние. А в душу совершенно не лез, у него для этого и средств технических не было.

На Западе же человек бредет как в духовных кандалах. Будь ты хоть консерватор, хоть левый террорист (эти "несущественные" различия допускаются), твои мозги промыты до основания. Это прекрасно знают те, кому приходилось преподавать в советском и в западном университете. Я однажды в студенческом клубе рассказал то, что подслушал в Москве в очереди около винного магазина - шесть совершенно разных концептуальных объяснений вроде бы простого явления: ежегодного рытья канавы на одном и том же месте около магазина. Западные демократы не могли поверить, что где-то в мире существует такая раскованность мысли и столь развитые общественные дебаты. И это не шутка, ибо всем явлениям на Западе дается одно, разработанное на каких-то "фабриках мысли" толкование - а затем правые и левые начинают ругаться. Они расходятся по вопросу "кто виноват", но не подвергают сомнению саму модель объяснения.

А стабилен режим Запада потому, что все его жизнеустройство основано на постулате "война всех против всех"- как конкуренция. Всех людей столкнули между собой, как на ринге, и государство, как полицейский, лишь следит за соблюдением правил войны. Треть населения ввергнута в бедность и в буквальном смысле борется за существование - никаких иных приключений ей уже не надо.

Посмотрите, как отреагировала правящая элита на студенческие волнения 1968 года. Было очевидно, что те события поставили под угрозу гегемонию буржуазной идеологии. Духовные запросы молодежи переросли возможности западной "индустрии образов" Перед элитой, грубо говоря, было два пути: или пойти навстречу возросшим запросам, сделать общество более открытым и справедливым - или снизить, "придушить" запросы, создав социальные трудности. То есть сдвинуться "вправо" И было решено "придушить" запросы.

С начала 70-х годов в США удалось внедрить в сознание масс принцип: "не ожидать слишком многого от жизни и удовлетворяться тем, что есть". Чтобы снизить притязания и бунтарский дух, попросту затруднили людям жизнь (новый экономический курс получил название "рейганомика"). Один из студенческих лидеров США сказал в 1977 году: "В 60-е годы было просто быть идеалистичным и выступать за социальные перемены и все такое. Я думаю, что сегодняшние студенты до смерти напуганы своим будущим". Показательны ответы на вопрос о главной цели при поступлении в колледж в США (в % студентов, назвавших данную причину в числе главных).

1970 г.
Достижение финансового благополучия 39
Следование "философии содержательной жизни", самореализация личности 76
1984 г.
Достижение финансового благополучия 71
Следование "философии содержательной жизни",самореализация личности 45


В начале 80-х годов уже 53 процента американцев говорили, что нужно жить сегодняшним днем, "поскольку будущее слишком неопределенно". В одном из опросов на заводах Форда рабочий-автомобилестроитель сформулировал свою позицию так: "Я просто приспособился к этому. Я думаю, что можно приспособиться ко всему. Все зависит от обстоятельств. Я женат и должен платить за дом по закладной. Я просто закрываю глаза и терплю. Я думаю о детях и о следующей премии, которую должен получить. Так и все остальные... Что можно поделать?"

А тем, кому трудности жизнеобеспечения не создают достаточно проблем, предложен рискованный лабиринт предпринимательства. Причем он доступен широко и поглощает страсть всех, кто в него входит, а вовсе не только крупных дельцов. Старушка, имеющая десяток акций, потеет от возбуждения, когда узнает по телевизору о панике на бирже. Живущий в каморке и сдающий свою квартиру "домовладелец" волнуется, что жилец съедет, не заплатив за телефон. Разбитые в уличной толчее очки потрясают бюджет среднего человека.

А если ты сын слишком уж богатых родителей и все обычные проблемы решены - садишься после ночного клуба в свой мощный "форд" и проезжаешь при полностью выжатом акселераторе 1 км по левой стороне автострады. Тоже возникают трудности, особенно для неловких встречных водителей и их семей (профсоюзы на Западе хоронить не помогают). И при всем при этом Запад создал целую индустрию таких развлечений, в которых человек сопереживает приключение. Одно из таких захватывающих шоу - политика и непрерывные скандалы. Другое - виды спорта, возрождающие гладиаторство, от женских драк на ринге до автогонок с обязательными катастрофами. И побезобиднее - множество телеконкурсов с умопомрачительными выигрышами. Миллионы людей переживают: угадает парень букву или нет? Ведь выигрыш 200 тыс. долларов!

На фоне этих драм и постоянных побед и поражений жизнь советского человека с его гарантированным благосостоянием (даже если бы оно было велико!) превращалась в бесцельное существование. Тошно жить, если очки стоят три рубля. Чтобы не было скучно, тебя уже нужно как минимум пырнуть ножом. Но в этой игре у нормального человека не бывает побед, одни поражения - и такая игра не привлекает, а потому и проблемы не решает. Среднему человеку жить при развитом советском социализме стало скучно. И никакого выхода из этой скуки наш проект не предлагал. Более того, он прямо утверждал, что дальше будет еще скучнее. И тут речь идет не об ошибке Суслова или даже Ленина.

Тот социализм, что строили большевики, был эффективен как проект людей, испытавших беду. Это могла быть беда обездоленных и оскорбленных социальных слоев, беда нации, ощущающей угрозу колонизации, беда разрушенной войной страны. Но проект не отвечал запросам общества благополучного - общества, уже пережившего и забывшего беду.


Здесь - вечная проблема человеческого существования, и ответ найти на нее непросто. Но если ответ не найдем - регулярно будем создавать себе развлечения вроде перестройки, затем катастрофы, затем борьбы, а потом общенародного энтузиазма в "восстановлении и развитии народного хозяйства".

Чтобы разобраться в этой проблеме, полезно посмотреть, кто особенно огорчается и особенно радуется краху советского строя (речь идет, разумеется, о группах, а не отдельных личностях). Огорчаются прежде всего те, кто в СССР ушел от скуки надежной жизни в какого-то рода творчество - но творчество, не нарушающее стабильности нашего традиционного общества и его режима.

Таких доступных видов творчества и связанных с ним переживаний и приключений - множество. И теоретически доступ к ним имело подавляющее большинство граждан. Но только теоретически. Важнейшее творческое дело - воспитание своих детей. Вроде бы оно всем доступно, но это не так. Любое творчество - труд, и многие родители от него отказываются, сводя все к питанию. А те, кто вложил большой труд в воспитание детей, особенно страдают сегодня. Им не было скучно, а для их творчества были предоставлены социальные условия. Для него не были необходимы ни многопартийность, ни сорок сортов колбасы в магазине.

Поощрял советский строй и рост личного внутреннего достояния. Вот кружки, курсы, бесплатные университеты, книги и пластинки по рублю - расти и твори (добавлялось: "на пользу обществу", но добавление это безобидное). Помню, в 1953 году пошли мы целой группой приятелей и записались в клуб юных автомобилистов. Учили нас демобилизованные фронтовики, ездили мы на полуторках вплоть до Крыма, варили на кострах картошку и беседовали. А захотел - пошел в конно-спортивную школу. На Западе никто не верит, что такое бывает. Верховая езда бесплатно? Ты победи своих приятелей в конкурентной борьбе - и будешь ездить верхом в загородном клубе.

Так в чем же ошибка советского жизнеустройства? Оставим для другого раза столкновение - сначала подспудное, а потом явное - с творческой интеллигенцией. Это - совершенно особое явление. Поговорим об основной массе населения - людях с обыденным мышлением. Ошибка советского проекта в том, что он принял как догму убеждение, будто все люди готовы сделать творческое усилие и будут рады просто предоставлению такой возможности. Эта догма неверна дважды. Во-первых, не все мечтают о творчестве, у многих эти мечты подавлены в детстве - родителями, садиком, школой. Во-вторых, значительная часть тех, кто мечтал, испытали неудачу при первой попытке и не смогли преодолеть психологический барьер, чтобы продолжить.

Не дала заседлать себя лошадь, обругал конюх - и подросток плюнул и ушел, не использовал возможность, которая на Западе стоит огромных денег. Тут режим и не виноват, оказание помощи в преодолении таких барьеров - дело тонкое, и общей культуры для этого еще не хватало. А стихийных стимулов (вроде конкуренции) не было. Так и получилось, что основная масса людей не воспользовалась тем, что реально давал советский строй. Не то чтобы ее оттеснили - ее просто "не загнали" теми угрозами, которые на Западе заставляют человека напрягаться

Я не верю, что стимулирование угрозой - единственный механизм, заставляющий делать усилия. Более того, этот механизм неизбежно травмирует душу и обедняет жизнь самого успешного человека. И я ни в коем случае не зову его внедрять или имитировать - это было бы полным крахом. Но надо признать как провал всего советского проекта то, что он оказался неспособным создать иной, не разъединяющий людей механизм их вовлечения в напряженное творчество. А значит, сделал глубоко неудовлетворенными массу людей. Так в получившей достаток семье с низкой культурой молодые люди начинают много есть и спать до обеда - они теряют радость жизни, начинают мрачнеть и озлобляться.

Именно они и составили широкую "социальную базу" для разрушения СССР, поддержали небольшую озлобленную часть общества (которая страдала от своих старых обид, неудач или от недополучения благ). Можно не считать их мотивы уважительными, но ведь речь идет также о страдающей части общества. О ней надо думать хотя бы для того, чтобы она не стала обществу мстить. Ведь действительно, советский строй не дал этой категории людей хотя бы того утешения, которое предусмотрительно дает Запад - потребительства.. Как можно было запирать таких людей в стране, где нет сорока сортов колбасы! Ведь это же социально взрывоопасный материал. Или его специально у нас накапливали, чтобы взорвать СССР?

Другой крупный контингент, который радуется крушению советского строя - молодежь, и по вполне естественным причинам. Для нее скука губительна чуть ли не биологически. Если она длится слишком долго, то даже творчество воспитывать детей становится недоступным - детей нет. Возникает заколдованный круг. Парадоксально, но скоро мы будем наблюдать духовный рост и вспышку творческой активности молодежи, направленную на восстановление социализма, то есть порожденную опять-таки крушением советского строя.

Конечно, советский строй мог бы продлить свое существование, если бы следовал рецептам Великого Инквизитора из легенды Достоевского. Если бы позволил людям в свободное от работы время грешить (под контролем и с регулярной исповедью) и облегчил распевание детских рок-песенок. Если бы резко увеличил производство кондитерских изделий, наладил выпуск баночного пива с надписью "завод им. Бадаева" не на русском, а на английском языке и т. д. И если бы вместо того, чтобы предоставлять бесплатное жилье и врача, затруднил бы жизнь людей, заставил их "быстрее крутиться" - перешел бы к советскому варианту "рейганомики".

Ни Хрущев, ни Брежнев на это не решились. Они искали путь "удовлетворить растущие потребности и отвергли предложения социологов (будущих демократов), которые предлагали "принизить" человека, снизив уровень образования и тем самым сузив притязания молодежи. Наша "геронтократия" большого греха избежала. Но проблема-то осталась. Надо понять, что хотели сказать разбушевавшиеся толпы ) подростков в 1989 году (кажется, в Сыктывкаре), когда кричали: "Шоколада! Шоколада!" ( Ведь желание "немного праздника в будний день" - это тоже естественная потребность человека, особенно молодого. Правом на образование ее заменишь не для всех.

Пока что понимания в стане тех, кто пытается сохранить Россию, нет. Лидеры оппозиции исходят из догмы истмата и считают, что ухудшение материального положения людей подрывает позиции режима Ельцина. А на деле совсем наоборот. Если бы сохранился советский уровень благосостояния, этот режим не просуществовал бы и полгода. Он держится на том, что заставил людей бороться за существование - это полностью занимает их мысли и силы и одновременно дает суррогат духовной пищи.

В то же время режим на украденные у людей деньги создал небывало красочный мир образов - и в виде вещей для части граждан, и в виде витрин и рекламы для остальных, и в виде потока западной масс-культуры для молодежи.

Чем дальше мы идем по этому пути, тем труднее будет с него сойти, тем неотвратимее мы будем двигаться к "закату человечества". На этот путь, похоже, встал и Китай - и это будет огромной всемирной потерей, при всех видимых временных победах.

Сегодня все эти "конечные" вопросы встали с очевидностью, и прятать от них голову в песок мы уже не можем. Страусиная политика не сплотит людей даже для боев тактического значения.

Воспроизведено по тексту, опубликованному в журнале "Наш современник" (№ 4, 1998 г.) источник здесь


P.S. слова "Парадоксально, но скоро мы будем наблюдать духовный рост и вспышку творческой активности молодежи, направленную на восстановление социализма, то есть порожденную опять-таки крушением советского строя." сказанные в 1998 году были пророческими

Познавательно. Со многим согласен. Не зря Сталин в 50-х,незадолго до смерти,говорил: "Без идеологии нам смерть". Понимал,что мобилизационный период закончится,марксизм не дает ответы на все вопросы и,видимо,предвидел разрастание слоя мещанства,которое и поддержит разрушителей СССР в обмен на барахло и витрины. ИМХО,Кара-Мурза в очень интересном своем исследовании все же увел разговор в сторону от того факта,что высшая партийная номенклатура не,типа,случайно не поняла,что нужно что то менять в духовной жизни и не просто,типа, не смогла ничего сделать с энергией примитивных мещан,не способных к творчеству,а намеренно ломала и остатки идеологии и ломала экономику с целью уничтожения советского строя,дабы встроиться в западную элиту и получить народную собственность в личную. А народ,как обычно бывает,использовали как таран. Как сказал про родоначальника этого движения в никуда У.Черчиль,в ответ на тост в свою честь во время празднования своего 90-летия,как за непримиримого борца с большевизмом: "К сожалению, сейчас имеется человек, который нанес вреда стране Советов в 1000 раз больше, чем я. Это Никита Хрущев, так похлопаем ему!"

В целом,очень интересно Кара-Мурза пишет,как всегда,в общем. Не читал у него не интересных книг

И по поводу потребностей нереализованных каких то в том обществе согласен. Женщин жалко ))) Проблема в том,что вещизм и все большее и разнообразное потребление проблему не решает. Человек -потребитель прекращает быть творцом,во многом. Если бы можно было найти баланс между крайностями. Между духовным ростом и развитием и превращением в тупого потребителя-сибарита. Сейчас явная тенденция
развития(деградации) в одну сторону видна.

[Mymbaka]

Сейчас явная тенденция
развития(деградации) в одну сторону видна.

Извиняюсь, что вырываю слова из контекста (сама не люблю, когда со мной так поступают).
Вопрос: а какая сторона деградации видна Вам?

[avarishik]

Извиняюсь, что вырываю слова из контекста (сама не люблю, когда со мной так поступают).
Вопрос: а какая сторона деградации видна Вам?

Сползание общества к чисто потребительскому обществу. Выражается в очень многих вещах. Начиная с детей. (Видимо,влияние ТВ,интернета,всего). Например,детские разговоры еще с младших классов о деньгах,деньгах,деньгах. Бесконечных покупках.покупках.покупках. Надо-не надо на самом деле,так ли нужны на самом деле какие то вещи,и среди взрослых и среди детей уже многих вообще не встает вопрос. Реклама говорит,что надо. Лишь бы купить. У многих не желание что то узнать,узнавать больше,учится ради самого учения и видеть в этом удовлетворение,а только обучение конкретным вещам(или еще чаще покупка дипломов)могущим дальше помочь делать карьеру. Для чего? Что бы опять покупать,покупать.покупать. Делать бесконечные ремонты в доме. Я спрашивал нескольких детей начальных классов о том,кем хотят работать в будущем и почему. За редким исключением ответы стандартные - потому.что там много заработать можно. Не потому,что нравится вид деятельности,не романтические какие то наивные мечты о "лечить детей" или что то подобное,а конкретно - там много денег. Я недавно с Москвы приехал, четыре - пять раз был невольным свидетелем разговоров молодых людей в метро(громко говорили,рядом стояли). ВСЕ разговоры о покупках чего либо. Тачки или бытовой техники. Возможно,совпадение,не буду утверждать,что люди только об этом говорят. Но,ИМХО,для очень многих людей становятся самыми интересными темами для разговоров либо про что то купил-продал,либо про то как развлекался - развлекусь. Возможно,я чего то не понимаю в жизни и так и надо. Опять же,спорить не буду