Юмористические рассказы известных писателей, небольшие рассказы Опции

[Altair]

Любовь ЛУКИНА
Евгений ЛУКИН


ВИТОК СПИРАЛИ
(Пещерная хроника 001)

Трудно сказать, кто первый заметил, что Миау (Сын Пантеры) уклоняется
от поедания лишних соплеменников. Во всяком случае, не Хряп. Хряп (или
Смертельный удар) был вождем племени и узнавал обо всем в последнюю
очередь. От Уввау (Сына Суки).
Так случилось и в этот раз.
- Брезгуешь? - хмуро осведомился Хряп.
- Нет, - вздохнул Миау. - Просто неэтично это.
По молодости лет он обожал изобретать разные слова.
- А неэтично - это как?
- Ну, нехорошо то есть...
Хряп задумался. Когда он съедал кого-нибудь, ему было этично. Иногда
даже слишком этично, потому что кусок Хряпу доставался самый увесистый.
- Ну-ну... - уклончиво проворчал он, но спорить с Миау не стал. А
зря. Потому что вскоре ему донесли, что Сын Пантеры Миау отказался есть
представителя враждебного племени.
- А этих-то почему неэтично?! - взревел Хряп.
- Тоже ведь люди, - объяснил Миау. - Мыслят, чувствуют... Жить хотят.
Хряп засопел, почесал надбровные дуги, но мер опять не принял. И
события ждать не заставили. Через несколько дней Миау объявил себя
вегетарианцем.
- Неэтично, - говорил он. - Мамонта есть нельзя. Он живой - он
мыслит, он чувствует...
И лопнуло терпение Хряпа. Миау не был съеден лишь потому, что сильно
исхудал за время диеты. Но из племени его изгнали.
Поселившись в зеленой лощинке, он выкапывал коренья и пробовал жевать
листву. Жил голодно, но этично.
А вокруг лощинки уже шевелились кусты. Там скрывался Уввау (Сын
Суки). Он ждал часа, когда вегетарианец ослабеет настолько, что можно
будет безнаказанно поужинать за его счет.
А Миау тем временем сделал ужасное открытие: растения тоже чувствуют!
И, возможно, мыслят! (Изгнанника угораздило набрести на стыдливую мимозу.)
Что ему теперь оставалось делать? Камни были несъедобны. И Миау решил
принципиально умереть с голоду.
Он умирал с гордо поднятой головой. Три дня. На четвертый день не
выдержал - поймал Сукина Сына Уввау и плотно им позавтракал. Потом
вернулся к сородичам и больше глупостями не занимался.
А через несколько лет, когда Хряпа забодало носорогом, стал вождем
племени.



ВЕЧНОЕ ДВИЖЕНИЕ
(Пещерная хроника 002)

Колесо изобрел Миау. По малолетству. Из озорства. А нужды в колесе не
было. Как, впрочем и в вечном двигателе, частью которого оно являлось.
Хряпу изобретение не понравилось. Выйдя из пещеры, он долго смотрел
на колесо исподлобья. Колесо вихляло и поскрипывало.
- Ты сделал?
- Я, - гордо ответил юный Сын Пантеры.
Хряп подошел к ближайшему бурелому и, сопя, принялся вывертывать из
него бревно потяжелее.
- Э-э, осторожнее! - испугался Миау. - Он же ведь это... вечный!
О вечности Хряп понятия не имел. Наибольшая из четырех цифр, которыми
он мог оперировать, называлась "много-много". Поэтому вождь просто подошел
к колесу и вогнал в него бревно по самый комель.
Двигатель остановился и начал отсчитывать обороты про себя. Затем
бревно с треском распалось и один из обломков влетел Хряпу промеж глаз.
Миау скрывался в лесах несколько дней. Впоследствии ему приходилось
делать это довольно часто - после каждой попытки Хряпа остановить колесо.
Когда же вождем стал сам Миау, на его покатые мощные плечи легло
огромное множество забот, о которых он раньше и не подозревал - в том
числе и борьба с вечным двигателем. Но в отличие от Хряпа Сыну Пантеры был
свойствен масштаб. Не размениваясь на мелочи, молодой вождь силами своего
племени раскачал и сбросил на свое изобретение нависший над опушкой
базальтовый утес, которому бы еще висеть и висеть.
Результат столкновения огромной массы камня с вечным движением был
поистине катастрофичен. Даже сейчас, взглянув в телескоп на Луну, можно
видеть следы катаклизма - гигантские кратеры, ибо осколки утеса
разлетались с убийственной скоростью и во всех направлениях. Мелкие
животные, в их числе и человек, частично уцелели, но вот мамонты...
Мамонтов мы лишились.
К чести Миау следует сказать, что больше он таких попыток не повторял
и блистательно разрешил проблему, откочевав всем племенем к Бизоньей
Матери на ту сторону реки.
А вечный двигатель продолжал работать. Два миллиона лет подряд
колесо, вихляя и поскрипывая, мотало обороты и остановилось совсем недавно
- в 1775 году, в тот самый день, когда Французская академия наук объявила
официально, что никаких вечных двигателей не бывает и быть не может.
И сослалась при этом на первое и второе начала термодинамики.



У ИСТОКОВ СЛОВЕСНОСТИ
(Пещерная хроника 003)

В юности многие пишут стихи, и Миау не был в этом смысле исключением.
Он был исключением совсем в другом смысле - до Миау стихов не писали.
Начал он, естественно, с лирики.
За первое же стихотворение - простое и искреннее - его вышвырнули из
пещеры под проливной дождь. Там он очень быстро освоил сатиру, и вот целое
племя, похватав топоры, кинулось за ним в ливень.
Хряп в облаве не участвовал. Дождавшись конца ливня, он вышел из
пещеры и сразу же наткнулся на дрожавшего за кустиком Миау.
- Ловят? - посочувствовал Хряп.
- Ловят, - удрученно ответил ему Миау.
- Сам виноват, - заметил Хряп. - Про что сочинял-то?
- Да про все сразу...
- А про меня можешь?
...Тот, кто хоть однажды был гоним, поймет, какие чувства поднялись в
груди юного Сына Пантеры после этих слов вождя. Миау вскочил, и над мокрой
опушкой зазвучали первые строфы творимой на месте оды.
Оторопело моргая, Хряп узнавал о том, что яростью он подобен
носорогу, а силой - мамонту, что грудь его есть базальтовый утес, и что
мудростью он, Хряп, превосходит буйвола, крокодила и вепря, вместе взятых.
Племя ворвалось на опушку в тот момент, когда Миау звенящим голосом
объявил, что если Хряпа ударить каменным топором по голове - камень
расколется, древко сломается, рука отсохнет, а ударивший умрет на месте от
изумления.
Храп взревел и, воздев огромные кулаки, кинулся вдогонку за быстро
сориентировавшимися гонителями.
Племя пряталось в лесах несколько дней и вернулось сильно поумневшим.
Теперь, прежде чем устраивать облаву на Сына Пантеры в связи с каждым
новым его произведением, предварительно выясняли: а как к этому
произведению относится Хряп...



ВО ИЗБЕЖАНИЕ

- Так вы, значит, и есть автор научно-фантастического романа
"Изгородь вокруг Земли"? - Редактор с доброжелательным любопытством
разглядывал посетителя. - Вот вы какой...
- Да, - засмущался тот. - Такой я...
- Прочел я ваш роман. Оригинально. Кажется, ничего подобного у других
фантастов не встречалось.
- Не встречалось, - сдавленно подтвердил автор. - У меня у первого.
- Ну что вам сказать... Читается роман залпом. Так и видишь эту
титаническую Изгородь, уходящую за горизонт... Да... А тот эпизод, когда
на строителей Изгороди нападают коллапсары, а те отбиваются от них
искривителями пространства, - это, знаете ли, находка! Потом -
разоблачение Аверса, который на поверку оказывается матерым агентом
Реверсом!..
Автор зарделся.
- И название удачное, - продолжал редактор. - Есть в нем этакий
элемент неожиданности. Изгородь - и вдруг вокруг Земли. Читатель это
любит...
- Любит, - убежденно подхватил автор. - Я знаю нашего читателя.
Редактор покивал.
- Собственно, у меня только один вопрос. Эта Изгородь... Для чего
она? С какой целью ее возводят?
Автор вскинул на него изумленные глаза.
- Как для чего? - опешив, переспросил он. - Так ведь ежели ее не
будет, непременно кто-нибудь с края Земли вниз сорвется!..


ЧЕТЫРНАДЦАТЫЙ

Ранним осенним утром я сидел на завалинке и считал цыплят.
- Меня не считать! - категорически заявил четырнадцатый.
У меня отвалилась челюсть.
- Почему? - тупо спросил я наконец.
- А я не здешний, - пискнул он и нырнул в прозрачный предмет, который
я поначалу принял за пустую кефирную бутылку. Зеленоватая вспышка, и
четырнадцатый исчез.
Меня аж ознобом обдало. Я же его чуть не зажарил, дурачка этакого!
Теперь вот гадаю: то ли пришелец, то ли сам он эту штуку соорудил.
От них ведь, от инкубаторских, нынче всего ожидать можно!

Сообщение отредактировал Acinonyx - 5.6.2006, 3:26

[KOM]

Евгений Лукин

В бабушку и в бога душу мать!
Владимир Маяковский

Произнеси Глеб Портнягин нечто подобное на улице - точно бы в ментовку сдали!
Парящая посреди комнаты шарообразная мыслеформа сплюснулась, приняла неуловимо
похабные очертания - и, отразив радужной оболочкой какую-то мерзкую тюремную сценку, лопнула. Рассыпалась на понятия. Старый колдун Ефрем Нехорошев, скептически наблюдавший за происходящим, зловредно ощерился.
- Магия! - ядовито прокомментировал он. - Современная! Продвинутая!.. По старинке-то оно, чай, надёжней будет, а?
Ученик чародея озадаченно свёл упрямые брови, извлёк из компьютера лазерный диск,
осмотрел. Диск этот он приобрёл сегодня утром из чистого любопытства, соблазнившись
названием. "Заклинания тибетских магов. Продвинутые и дополненные".
- Думаешь, драные? - тревожно осведомился он.
- Да хоть бы и лицензионные! - отчеканил кудесник, за полгода общения с Глебом
изрядно расширивший лексикон. - Те же мантры, только в профиль.
- Слушай, а почему эти мантры так на наши ругачки похожи? "Ом мане падме хум..."
Как будто насморк подцепил, а в остальном всё то же самое, никакой разницы! Скажи такое на зоне - придётся ведь отвечать...
- Ещё б им не быть похожими! - проворчал колдун. - Ты хоть знаешь вообще, что
такое мантра? Это ж наше слово "матерна" - всего на буковку разница!
Глеб недоверчиво хмыкнул, потом задумался.
- А ведь точно! - удивлённо промолвил он. - Мат-то, говорят, татаро-монголы на Русь
завезли... Они ж поначалу где-то в районе Тибета кочевали... Это, выходит, мы мантрами
ругаемся?
- Много они там чего завезли! - угрюмо огрызнулся чародей. - Скажи лучше:
вывезли. Сфеодализдили внахалку, да и расталдычили по всему Востоку! А уж поперепутали, попереврали... Обидно! - Голос Ефрема исполнился горечи. - Простофили мы, Глебушка... Иной раз зла не хватает! Прикинь: нашу же шамбалу нам же теперь и втюхивают... по сходной цене... - Кудесник уничтожающе посмотрел на лазерный диск - и тот сам собой раскололся пополам: одна половинка осталась в пальцах Глеба, другая, упав на пол, чудесным образом разлетелась вдребезги. Юноша хотел было заметить учителю, что за диск вообще-то деньги плачены, но взглянул на суровый лик чародея, передумал - и, вздохнув, пошёл за веником. Осколки смёл под койку, где тут же поднялась энергетическая возня: брезгливая учёная хыка с омерзением заталкивала мусор в мрачные подкроватные глубины. Слышно было, как обломки носителя информации, шурша, проваливаются в отвесный лаз, ведущий в иное измерение. Колдун тем временем присел на табурет, ссутулился, - дурной знак. Поскольку приступы мировой скорби у Ефрема завершались всегда с изумительной предсказуемостью, следовало, не медля ни секунды, чем-нибудь кудесника отвлечь.
- Шамбала - это ж священная страна такая... на Тибете... - с нарочитым недоумением
напомнил Глеб.
- Священная... - укоризненным эхом отозвался старый чародей. Усмехнулся, дивясь
людскому простодушию. - А ты послушай, что я тебе, Глебушка, расскажу. Было на Руси
волшебство тайное, неназываемое, известное лишь кудесникам. А было ещё волшебство
расхожее, простонародное: ругны да матерны. Потом пришли татары. Думаешь, из-за чего они на Русь приходили? Кудеса им наши были надобны... Не выгорело, однако. Триста лет
пытали - не выпытали. Настоящее-то колдовство, неназываемое, вместе с градом Китежем всё под воду ушло. Как только басурманы приблизились - так и ушло. Одни матерны нехристям достались - короче, шамбала всякая. Проще сказать, барахло... - Тут колдун обратил внимание, что ученик слушает его с откровенным недоверием, осерчал и, властно вздёрнув бровь, прикрикнул: - Да ты вникни, вникни! Словцо-то - наше, исконное! В деревнях вон до сих пор им бранятся: шамбала ты, дескать, непутёвая... Отчитав желторотого скептика, старый чародей сердито поджал губы и собрался уже
вернуться в прежнее состояние, однако не тут-то было.
- Может, и чакры тоже мы придумали? - подначил рисковый юноша.
- И чакры тоже! - буркнул кудесник, то ли не уловив ехидцы в голосе воспитанника, то
ли не пожелав уловить. - Слышал такое слово - отчекрыжить? Ну вот... Энергетическое тело человека делится - то бишь чекрыжится - на семь частей. Каждая такая часть называется чакрой...
- Ага... А мантры, значит, - матерны... А ругны? - Опечалился колдун, закряхтел.
- Эх, судьба-судьбинушка... - проговорил он с тоской. - Придумаем паровоз - тут же
скрадут и за границей внедрят. Придумаем велосипед - то же самое... а ругны у нас немчура слямзила. Все ругнические письмена до последней буквицы... Воряги, - пояснил он словно бы извиняясь. - Что с них спросишь!
И, как всегда, Глеб Портнягин не успел осознать мгновения, после которого разговор с
наставником пошёл всерьёз.
- Погоди, - растерянно сказал он. - Это что ж получается? Мат, что ли, вправду
заклинание? Не шутишь? - Поставил веник в угол и, сев напротив учителя, пытливо вгляделся в его загадочные желтоватые глаза. - Тогда у нас, куда ни плюнь, одни колдуны... Мудро прищурясь, старый чародей сморщил губы в улыбке.
- А скажешь, нет? - кротко вопросил он. - Народ как говорит? "Не заругавшись, и
двери в клеть не отомкнёшь..." А почему не отомкнёшь? Да потому что как запирал, так и
отпирай. А иначе ничего не выйдет... Или наш дом возьми. Поставлен кое-как, сто лет назад, давно развалиться должен, а вот стоит же! В чём причина? То-то и оно... С матом строен, с матом латан - матом держится... И если бы только дом, Глебушка! Что, по-твоему, тысячу лет наш народ сплачивало? Вот одни говорят: вера... Но ведь веры-то - менялись. До Владимира язычество было, потом - православие, а при советской власти - и вовсе безбожие... Другие говорят - язык. Так за тысячу с лишним лет и язык успел смениться. Был древнерусский, стал просто русский... А народ всё тот же...
- Неужели мат? - тихо спросил Глеб.Колдун помолчал, потом утвердительно смежил веки:
- Он, Глебушка, он... То самое лыко, что всех нас вместе вяжет. Империя Российская
только им и держалась. Как басурман первый раз сматерится - считай, что он уже не
басурман. Считай, что русский...
Глеб встал, ослабил воротник рубашки, подошёл к окну. За мутными стёклами пушил
снежок и темнела стена из красного кирпича, сплошь покрытая ругническими письменами.
- Нет, не понимаю, - глухо сказал Глеб. - Как это мат - сплачивает? Наоборот! Я -
обругал, ты - обиделся... Разве нет?
- Э-э, Глебушка... - пропел за спиной вкрадчивый голос колдуна. - Не всё так
просто... Вот, допустим, решил ты обложить ментовку. Так, мол, я и так твою внутренних дел министерства мать! А теперь подумай: что ты такое сказал? Ты ж, по сути, признал своё родство с министерством внутренних дел... Или вот тебе исторический пример. Белая гвардия! Могла ведь сидеть в Крыму хоть по сей день. Перекоп же! Нет, вздумалось барону Врангелю от великого ума издать приказ: запрещаю, мол, под страхом трибунала господам офицерам ругаться в Бога, Царя, трон... ну и так далее... И сразу конец пришёл Белому Делу. Красным-то никто в Бебеля-Гегеля крыть не запрещал... А почему, думаешь, народ интеллигенцию не любит? Вот именно поэтому. Отрезанный ломоть...
Глеб обернулся.
- Всё равно непонятно, - упрямо сказал он. - Кругом мат-перемат, а Союз развалился,
Россия развалилась, Суслово - вот-вот развалится...
Колдун презрительно дёрнул углом рта, и в голосе его вновь зазвучала горечь:
- Перемат! Куда вам до перемата! Вставляете ругачку через слово - и рады... А того и
не смекаете, что ключевые слова в одиночку не работают! В настоящей матерне, чтоб ты знал, вся соль в многоэтажности, в связности, в соразмерности... Это во-первых. А во-вторых, думать надо, когда материшься. Без мысли - это знаешь, всё равно что стрелять, не целясь. Один вред и никакой пользы... Нет, конечно, мастера ещё не все повывелись - встречаются, но редко, редко... Помню ехал это я на подлёдный лов. Рыбаков - человек пятьдесят, ждём автобуса. Стали друг за другом, каждый за рюкзак переднего держится - без очереди не влезешь. И - тётка. Крутилась-крутилась - ну не влезешь и всё тут! И начала она нас костерить... "Чтоб вам эта очередь, - кричит, - на причинное место намоталась..." Я, как услышал, о рыбалке забыл - и давай Бог ноги...
- Правда, что ль, намоталась бы? - всполошился Глеб.
- Физически - нет. А астрально - запросто... - Помолчал, пожевал губами. -
Сантехники тоже неплохо заклинают... Ну сам суди: труба проржавела, заменить нечем, а
чинить надо. Ежели бездуховно, одним цементом - ни за что не залатаешь. А с матом -
глядишь: худо-бедно продержится... денька четыре...
- А почему ты его сам в заклинаниях никогда не пользуешь? - прямо спросил юный
- С ума сошёл? - испуганно сказал Ефрем. - Этак я, пожалуй, всех клиентов
распугаю... - Поднялся с табурета. - Расстроил ты меня своим лазерным диском... -
признался он. Доковылял до окна, открыл форточку и сбросил в неё избыток отрицательной энергии.
За краснокирпичной стеной что-то грохнуло, во дворах взвыли собаки. Одновременно
щёлкнул и выключился компьютер, а под кроватью недовольно завозилась учёная хыка. Будучи всеядной, она бы и сама не отказалась полакомиться энергетически, однако перекармливать её, право, не стоило.

Со спокойной душой отпустив наставника на прогулку (после избавления от неприятных эмоций на водку не тянет как минимум часа два), Глеб Портнягин некоторое время пребывал в задумчивости. Клиентов в комнате не наблюдалось, распугивать было некого.Решившись, выдвинул ящик серванта, где среди мелкого колдовского барахла таился уголёк из пепелища синагоги, размашисто начертал на полу ругнические письмена, затем усилием воли создал большую шарообразную мыслеформу. Оставалось придумать и произнести нечто стройное, соразмерное - и хотя бы в полтора этажа. Глеб сосредоточил внимание на танцующем в воздухе энергетическом пузыре, с виду мало чем отличающемся от мыльного, - и внятно проговорил ключевое слово. Под койкой
что-то панически пискнуло, но вдохновенного юношу не могло уже остановить ничто.
- ...в демократическую жизнь кудесника мать!
И едва отзвенело это самое "мать", как парящая в центре комнаты мыслеформа
вспыхнула, налилась синеватым электрическим светом и, приняв подобие шаровой молнии, оглушительно лопнула. Дом вздрогнул. Стены пронизал треск коротких замыканий. Запахло гарью и прелью. Судя по тому, что трубы разом прорвало от подвала до чердака, заклинание Глеба, наложившись на остаточные заклинания электриков и слесарей, лишило их ремонтную магию какой бы то ни было силы. Прав, прав был учитель: думать надо, когда материшься! А потом с тектоническим вздохом просел потолок. Тоже, видать, единым матом держался...